Вот лагерь, который построил КГОК.
А вот пионер – основной обитатель,
Всех здешних нянек мучитель, пытатель,
Недруг сончаса, а также зарядки,
Сеющий гадости и беспорядки,
Шумит и галдит, отбывая свой срок
В лагере, который построил КГОК.
А это – вожатый, вообще он хороший,
Но сильно измученный тяжкою ношей,
В душе он лелеет мечту изувера:
Порвать, искалечить, убить пионера,
За то, что тот гадит, плюёт на сончас,
Хлеб из столовой кладет под матрац,
Шумит и галдит, отбывая свой срок
В лагере, который построил КГОК.
А это – директор, он в лагере главный,
Строгий, отчасти чуть-чуть своенравный,
Он управляет хозяйственным штатом
И, время от времени, даже вожатым,
Носящим под маской лицо изувера,
С мечтой растерзать, задушить пионера,
Который гадит, балдеет в сончас,
Сушки с носками кладёт под матрац,
Шумит и галдит, отбывая свой срок
В лагере, который построил КГОК.
А это – недремлющий лагерный врач,
Отчасти – целитель, отчасти – палач,
Пособник Минздрава, спаситель народа,
Он мучит детишек шприцами и йодом,
Ставит им в попы укол за уколом
И кормит директора он валидолом,
Когда тот стенает, смятеньем объятый,
Кляня и детей и капризных вожатых,
С виду хороших, внутри изуверов,
Алчущих крови все пионеров,
Которые спать не хотят на сончасе,
Прыгают, бегают, портят матрацы,
Ставят фингалы и шишки друг дружке,
Плюются, смеются, дерутся подушкой
И гадят везде, коротая свой срок
В лагере, который построил КГОК.
А вот повара в белоснежных халатах
Варят и жарят с зари до заката.
Мало кто сможет так бесподобно
Всякую гадость сделать съедобной.
Эту съедобность кушает врач,
Отчасти целитель, а в общем палач.
Ест и директор, усевшись за стол,
А врач всё суёт ему в рот валидол.
А рядом вожатые, как изуверы,
Мечтая забить, задушить пионера,
Суют ему в рот сосиски и кашу
За то, что во время сончаса он пляшет,
Водой обливается, бьется подушкой,
Крошит на простынь корки и сушки,
Строем не ходит, спать не ложится,
Курит, плюёт, хамит, матерится
И гадит везде, коротая свой срок
В лагере, который построил КГОК.
